Исповедь одержимой стройностью

Салли Брэмптон - одна из миллионов женщин, страдавших нервной анорексией. И, увы, одна из тех, кому мысль об их полноте внушила собственная мать.

Когда Салли была школьницей, мама, посмотрев на одну из фотографий дочери, сказала ей, что та начала полнеть. С тех пор жизнь  девушки "подчинилась" идее похудения.
 

Когда Салли выросла, она спросила у матери про ту самую фотографию. И что же родительница? "Не помню ничего такого", - ответила она. Салли думает, что мама желала ей только добра и хотела, чтобы дочь была похожа на нее – миссис Брэмптон удалось сохранить девичью фигурку и оставаться живым воплощением гламура.

Сейчас Салли с содроганием вспоминает то время, когда она буквально убивала себя: "Через год после того судьбоносного замечания меня отправили в школу-интернат.

Если моя мать и могла сделать что-то, что заставило бы меня чувствовать себя совершенно никчемной толстухой, то лучшего выбора просто не было. Запертая в четырех стенах с еще семью сотнями девчонок, только и болтающих, что о похудении, я все больше и больше ненавидела себя.

В какой-то момент я преисполнилась убеждения, что нет ничего важнее, чем быть худенькой. Кормили нас не очень хорошо, так что мне не стоило большого труда перестать есть в местной столовой. От пончиков и булочек в перерывах между завтраками и обедами я тоже в итоге отказалась, хотя на тот момент была хронически голодной.

Помню, одна моя подруга даже радовалась, когда у нее начинались рези в животе. Во время таких приступов она не могла пошевелиться, зато с вымученной улыбкой повторяла: "Это значит, что я все-таки худею!".

Тогда я похудела довольно сильно. Это были шестидесятые, и об анорексии уже знал весь мир. Нас взвешивали в начале каждого семестра и за месяц до его окончания. Если оказывалось, что мы потеряли в весе, нас кормили насильно, чтобы избежать объяснений с родителями.
 Окончив школу, я поступила в Центральный колледж искусств Святого Мартина. Худоба была в моде, все хотели походить на скелетоподобных моделей, а нашей Библией стал журнал Vogue, со страниц которого на нас глядели идеалы красоты, как нам тогда   казалось.
 

Анорексия: поправиться – не значит выздороветь

Мое тело мне категорически не нравилось. Я мечтала о маленькой груди и выпирающих косточках, а вместо этого выглядела, как звезда порнофильмов. На улицах ко мне постоянно приставали, и, пожалуй, именно это и бесило меня больше всего.

В то время журналы еще не предлагали миллион самых разных диет на все случаи жизни: единственным способом похудеть было перестать есть. Совсем. Правда, мне это не помогало – я так и ходила со своей дурацкой грудью и круглым задом.

После колледжа я устроилась на работу своей мечты – в Vogue. Я была в восторге от каждой минуты своего рабочего дня. Одна из редакторов каждый день обедала одним и тем же - двумя сваренными вкрутую яйцами.

Мне это показалось хорошей идеей, и я разработала собственное меню: одна витаминка, один небольшой помидор и творог в самом маленьком стаканчике из всех, что продавались.

Вечером я вообще не ела, а чтобы ускорить процесс похудения, начала принимать амфетамины. Когда мой вес упал ниже 57 кг, я готова была плясать от радости – наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки! Во мне 170 см роста, при таком весе я носила 44-46 размер и выглядела относительно стройной. Если же я худела до 50 кг, то выглядела неестественно худой.

В 26 я встретила мужчину, за которого решила выйти замуж. Перед свадьбой мне удалось похудеть до 40 размера. Моя мама подарила мне шелковые трусики, и когда я надела их, они попросту свалились к моим туфлям.

Тогда-то мама впервые сказала: "Боже, какой ужас!", зато в Vogue все заявили, что я выгляжу просто превосходно.

Начав трудиться в другом журнале, я "открыла" для себя, что в работе больше ценится не худоба, а ум, и на какое-то время оставила диету.
Когда мне исполнилось 28, я перешла в Elle. У меня был целый штат личных помощниц, всех, как одна, худощавых и тонконогих. Время от времени они появлялись на страницах журнала и выглядели всем на зависть – румяные, жизнерадостные и стройные до  невозможности.
  

Однако в реальности они были лишь бледными тенями – применять эффекты фотошопа на живых людях еще никто не научился. Мне было их жалко.

Поэтому, когда издатель заявил, что мы должны написать на обложке слово "Диеты", поскольку это подняло бы продажи, я ответила решительным отказом. "Мы не будем этого делать. Я не хочу быть диктатором для тысяч наших читательниц", – заявила я. В результате мы пошли на компромисс, и на обложке красовалось "Здоровое питание".

Я сама стала его приверженцем. Для начала я обратилась в вегетарианство, но скоро мне показалось этого мало. Я отказалась от любой животной пищи – яиц, сыра, масла, в общем, от всего того, в чем содержалась хотя бы капля жира.

Мне и в голову не могло прийти, что мой рацион уже нельзя назвать здоровым. Муж, видимо, не захотел иметь дело с помешанной на нулевой калорийности бабой и ушел. Что интересно, к модели.

Это убило меня. Я совсем перестала есть. Когда меня спрашивали, как называется моя диета, я отвечала: "Потеря мужа". В конце концов я оказалась у врача. Когда он измерил мне давление, то очень удивился – до того оно было низким. "Я – вегетарианка", – с гордостью объяснила я, на что он ответил, что в моем рационе должно быть больше белка, если я не хочу протянуть ноги.

Так я снова начала более-менее нормально питаться. В 1990 году я вышла замуж во второй раз, а вскоре забеременела. О том, как меня бесит мое распухшее тело, знал только мой гинеколог, однако он списывал это на обычные причуды беременных.

Когда на свет появилась моя дочь, я просто наслаждалась жизнью, но ровно с такой же силой ненавидела свою фигуру. Сбросить набранный за время беременности вес мне удалось только спустя восемь лет – и то мне пришлось сидеть на жесткой 800-калорийной диете

Естественно, это сказалось на моем настроении. Я не выходила из депрессии. К тому же, как оказалось позже, я "посадила" щитовидку. Сейчас мне 53, я вешу 64 кг и три раза в неделю хожу в тренажерный зал. А еще постоянно пью лекарства – эксперименты со здоровьем не  проходят бесследно. 
    
Мы, женщины, наверное, никогда ничему не научимся. Сейчас моя 17-летняя дочь, сидя рядом со мной, щиплет себя за бедра со словами "Они слишком толстые!". Я пытаюсь убедить ее в том, что каждый из 85 сантиметров ее объема прекрасен, но она и слушать меня не хочет.

Когда мы вместе смотрим телевизор, она часто спрашивает меня, показывая на какую-нибудь девочку-тростинку с животом, прилипшим к спине: "Я такая же худенькая?". Ни минуты не колеблясь, я каждый раз отвечаю ей: "Да". Только тогда она успокаивается, а я снова и снова вспоминаю слова, которые говорила моя мать.

Именно потому, что я обожаю свою дочь, я никогда не буду критиковать ее фигуру. Борясь с несуществующей проблемой на протяжении сорока лет, я поняла, как важно говорить нашим детям о том, что мы их любим и что они самые красивые".

Источник: www.pravda.ru

Другие статьи